Анна! Тот же Иоанн Кронштадтский говорил, что молитва для любого человека — это труд и труд скорбный. Что ж теперь и молитву от этого поставим в зависимость от нашего душевного расположения? Человеку легко только то, что есть земное, плотское, греховное. Шаг вверх абсолютно всегда требует самопреодоления. Святые учат, что движение человека к Богу обуславливается напряжением разумной воли: разумом знаешь что нужно делать, волей заставляешь сделать само действие. При этом все остальное в человеке может панически протестовать, но эти протесты как раз и являются материалом для регулярной исповеди.

А готовность сердца есть некое разумное желание встретиться с Богом через предстоящее таинство, встретиться и остаться с Ним, держа Его в памяти, чистосердечно и старательно не допуская себя до греха. Если этого нет, то человек может оставаться наедине со своими многочисленными молитвами и подвигами будучи доволен самим собою, но эффект живого общения, который должен стать результатом молитв, будет утерян. От этого и предостерегал прав. Иоанн, а не от регулярного причастия, которое составляет мистическое ядро жизни христианина.