Здравствуйте, Константин. Все земные звания и регалии спадают с человека вместе со смертью, за её порогом уже и царь и раб равны. Поэтому Церковь как-то особо не выделяла молитвы за царей от всех остальных, разве что были какие-то отдельные почитатели, которые брались за дело сугубого поминовения конкретного человека. Императрица Елизавета могла сделать запретным имя своей предшественницы в целях политических и исключительно властью угроз. Но ясно же, что общественное суждение не даёт ничего душе умершего, он пожинает плоды лишь своих земных дел. Молиться можно за кого угодно, вы может будете удивлены, но некоторые святые молились даже за сатану, хотя по учению церковному он не имеет надежды.

Насчёт Феофана Прокоповича — эта фигура крайне противоречивая, адекватную полновесную оценку его церковности можно найти в книге «Пути русского богословия», Георгия Флоровского. Феофан был послушным орудием Петра Первого, яростным защитником цезарепапизма и по духу самым натуральным протестантом, брезгливо относящимся к православному преданию, вследствии чего его менторство над Анной Леопольдовной вряд ли будет существенным аргументом в её пользу.

Насчёт упомянутой ЛБГТ темы, ничего не знаю, да зачем в это вникать. Если она умерла в мире с Церковью, за неё можно молиться в храме, но это не означает никакой обязательности. Монархия и Церковь не такие уж взаимозависимые величины, как это иногда манифестируется в околоцерковных кругах, поэтому и поминовение усопших государей — дело свободного выбора.

Ясно, рад за вас, Константин! Есть множество косвенных доказательств доказательств бытия Бога, основные: космологический, телеологический, нравственный и исторический. Очень убедительно для светского человека об этом говорят русские философы Иван Ильин и Семён Франк. Уровень их аргументации так высок, что скорее будет сложен для сознания обывателя, их произведения направлены к интеллигенции. Но всё же, все эти доказательства неизбежно косвенны, по простой причине: всё существующее может быть познано эмпирически, через естественные органы человеческого естества. Бог же захотел, чтобы Он был познаваем лишь любовью, высшей нравственной силой — безразличным исследователям не добраться до Него.

Поэтому то единственный неопровержимый человеческий довод в пользу действительности существования Бога только один. Звучит он так: я сам знаю Его, я с Ним знаком. Но такой довод убедителен только для его носителя, так что не желающий вступить на путь духовного познания обречён, никто не сможет его убедить. Это звучит жестоко, зато в ней есть предупреждение, пусть оно пугает бедных атеистов.

Здравствуйте, Константин! Если говорить о Дулумане лично, мне кажется, в советское время громкое отречение от веры было хорошим аргументом перед советской властью в пользу хорошего устройства жизни и дальнейшей карьеры, что было особенно важно для Дулумана, три раза провалившего экзамены в различные Вузы.

Конечно, подлинной веры он не имел, а семинария, скажу вам откровенно, как впрочем и любое духовное учреждение, отнюдь не способствует укреплению веры, я сам учился, говорю от своего опыта. Чтобы верить в Бога, необходимо иметь личный опыт встречи с невидимой силой, пропущенный через проверку Евангелием. Опыт доказывает истины веры, я это знаю сам очень хорошо. Вера вещь хрупкая поначалу и если в ней присутствует мировоззренческая ошибка, то она рано или поздно больно ударит человека не знакомого хорошо с источником истинного знания о Боге. Я много мог бы об этом рассказать, но здесь не место пространным примерам.

Что касается атеистической борьбы Дулумана, у него слишком много сказано, чтобы опять таки здесь полемизировать. В целом церковная апологетика отвечает на большинство вопросов атеизма в обычных своих учебниках.

Я бы вас попросил не постесняться и следующим письмом озвучить несколько вопросов, давайте в пределах 3, самых для вас убедительных из идей профессора Дулумана. Мне самому интересно, что ж он смог найти нового в этой старой перепаханой дискуссионной долине? Я вам с удовольствием бы ответил на это.